Крысы Машки и угольный «макияж»: будни кузбасских шахтёров

Фото: Мария Салмина /«Газета Кемерова», архив шахты С. М. Кирова

Уставшие, чумазые, но довольные проделанной работой, они выходят после смены из  забоя. Чтобы на следующий день снова спуститься под землю —  на 400, а то и на 500 метров.

Тернист путь каждого шахтёра. Накануне главного кузбасского праздника мы решили узнать, за что же шахтёры любят свою работу, зачем они подкармливают шахтовых крыс и  какой он — шахтёрский юмор. А  также пообщались с Натальей Акуловой, муж которой погиб на  «Распадской». После трагедии в семье Наталья сама ушла работать ... в шахту.

 

«Хотелось набирать в  руки уголь и  есть его»

 

Имя: Леонид Лагутин

Стаж работы: 40  лет

Место работы: шахта имени С. М. Кирова

Занимаемая должность: горнорабочий, начальник очистного участка, сейчас  — пенсионер

«На  шахту я  попал из-за ... девушки, она уговорила меня поступить в  горный техникум. Парадокс: я  поступил, а  она нет».

С  этой девушкой Леонид Лагутин дальше жизнь не  связал, а  с  шахтой  — крепко-накрепко. С  1972 года и  до  пенсии он  посвятил себя шахтёрскому труду: в  течение 32  лет был начальником очистного участка. За  это время его бригада добыла 40  миллионов тонн угля: 1/5 часть всей добытой продукции шахты за  80  лет существования.

«Я  всей душой полюбил свою профессию. Да, в  шахте тяжело: грязь, обвалы, замкнутое пространство, изнуряющий физический труд. При спуске по  стволу на  400 метров давление давит на  ушные перепонки. Каждый год после медкомиссии отсеивается по  30-40  человек: то  с  лёгкими проблемы, то  руки-ноги или спина болят. Много и  рабочих травм. Бывало, что мужиков прижимало вагонетками. Всякое случается. Главное  — соблюдение правил техники безопасности. Меня часто спрашивали, сколько я  могу продержаться без курения под землёй. Иногда приходилось по  18-20 часов работать  — о  сигаретах там не  думаешь. Но  стоит только подняться на  поверхность  — голодным, уставшим  — первым делом хочется не поесть, а  покурить. Знаете, плюсов в  шахтёрской работе тоже немало: она интересна и  всегда разнообразна. Признаться, когда я  видел, какие у  нас превосходные выработки, хотелось набирать в  руки уголь и  есть его. А  люди? Сколько профессионалов вырастила шахта! Только у  меня в  бригаде работали сразу два Героя Кузбасса  — Борис Михалёв, ныне депутат Госдумы, и  Анатолий Коломенский. А  ещё: мне сейчас 67-й год пошёл  — никто не  верит. Говорят, что выгляжу намного моложе. Может, это меня шахта так сохранила?!»

В  суеверия Леонид Лагутин не  верит  — все шахтёрские приметы считает выдумкой обывателей.

  • Женщина в  шахте  — к  несчастью.
  • «Это не  так. Раньше на  вентиляции, например, работали в  основном девушки, много их было и среди маркшейдеров. Женщины порой относятся к  работе добросовестнее мужчин».

  • Нельзя отмечать пройденный участок крестиком  — только галочкой. Иначе подземные духи обязательно напакостят.
  • «Когда были деревянные крепления, рабочие действительно ставили на  них галочки, чтобы следующая смена видела, что на  этом месте уже поработали. А  о  крестиках и  духах я  ничего не  слышал...»

  • Шахтёру нельзя желать «Удачи!»
  • «Тут кто на  что горазд. Я  свою бригаду всегда напутствовал: «Так, братцы, давайте с богом!». А  моя жена каких-то специальных слов не  подбирала  — спокойно провожала на  работу и  всё».

    Зато почти все шахтёры прислушиваются к  чутью крыс: если те  массово бегут из  забоя, значит, чувствуют приближающуюся опасность. Правда, не  всегда: летом они выбираются наружу, чтобы погреться на  солнце и  найти пропитание, а  ближе к  зиме возвращаются обратно в  шахту, в которой круглый год температура порядка 20  градусов тепла. Там хвостатых подкармливают шахтёры.

    «Одно время у  нас крыса жила в  комбайне  — ездила по  шахте туда-сюда. Соорудила в  этой машине гнёздышко, таскала в  него огрызки колбасы, сала, хлеба. Шахтёров крысы, кстати, не  кусают: такие сапожища попробуй прокусить! Был забавный случай. Идём мы  как-то с  одним фотографом по  шахте. Он  спрашивает: «Здесь крысы есть?». Я  киваю: «Да, но  они не  такие, как на  поверхности: чёрные, размером с  кошку». Тот, вижу, испугался, жмётся ко  мне: «Я, если честно, их  боюсь. Неприятные существа». Мне пришлось его успокаивать: «Со  мной они тебя не  тронут, потому что знают меня как облупленного». Он  продолжает жаться. Думаю, не  понял моего юмора: «Это шутка: крысы здесь стандартного размера, пробегают очень редко. Не  бойся!». Помню и  другую ситуацию. Увидел однажды впереди себя крысу, захотел спугнуть  её: взял кусочек породы и  кинул. Попал ей  прямо в  голову. Она остановилась и  давай крутиться вокруг себя. Я: «Ну, тебя в  травмпункт что  ли везти?!». И  пошёл дальше. На  следующий день увидел эту крысу на  том  же месте  — умерла. Таким виноватым себя почувствовал, так жалко её  стало: «За  что  ж я  так?! Хотел лишь напугать, а  получилось, что...»

     

    «В  шахте  — принцип подводной лодки»

     

    Имя: Игорь Овдин

    Стаж работы: 27  лет

    Место работы: шахта имени С. М. Кирова

    Занимаемая должность: бригадир, сейчас  — председатель профкома

    «Мой лучший друг, с  которым я  сидел за  одной партой, решил пойти по  стопам родителей и  стать шахтёром. Ну  и  я  надумал и  после восьмого класса поступил вместе с  ним в  горный техникум. Когда первый раз попал с  экскурсией в  проходческий забой, мне там сразу понравилось, несмотря на  то, что было пыльно, темно и  грязно».

    Спрашиваю о  трудностях и  производственных травмах, он  о  других отвечает: «Бывают!», а  о  себе молчит. Шахтёры не  привыкли жаловаться. Но  всё  же удалось узнать, что ему...

    «...приходилось таскать цепи, буксы, барабаны, двигать рештаки. А  они по  90-100  килограммов! Это большие нагрузки на  спину. А  однажды мы  с  ребятами крепили забой. Неожиданно сверху произошло отслоение горной массы  — повалилось порядка 200 килограммов породы. Пострадал только  я: сломались кости на  правой ноге, руке и  рёбра с  правой стороны. Коллеги меня быстренько откопали, подняли на  поверхность. Девять месяцев больничного  — и  я  снова вышел на  работу. В  дальнейшем травма никак не  напоминала о  себе. Какого-то постоянного чувства опасности после случившегося я  не  испытывал: отношусь к  такому как к  рабочим издержкам. Есть  же фраза «Куда Родина пошлёт, туда и  пойду служить!» — так можно сказать и  о  работе в  шахте: если нужно идти на  опасный участок устранять аварию, значит, не  задумываясь, собирайся и  иди».

    А  вот о  хороших рабочих моментах Игорь Овдин готов рассказывать охотно и  много.

    «После 27  лет работы в шахте главным воспоминанием остаётся  — общение. Под землёй человек всегда более открытый, раскрепощённый. В  забое он  чувствует себя свободнее, может рассуждать на  разные темы. Наверное, потому, что в шахте действует принцип подводной лодки: спустился работать, деваться уже некуда. Вокруг  — замкнутое пространство, никакого горизонта, как на  поверхности, нет. Либо будешь общаться, поддерживать другого и  поднимешься с  ним потом живым, либо будешь сам в  себе...»

    Приглядываюсь к  лицу шахтёра  — чёрных полосок под глазами нет.

    —  Не  у  всех они остаются?

    — В основном у  тех, кто постоянно находится в  забоях. Мы  в  шутку называем их  «тушированными». Но  даже у  них эти полоски видны только после смены: потом всё-таки отмываются.

    Шахтёры  — фанаты своего дела. Как  бы тяжело им  порой ни  было, они всегда скажут пару-тройку хороших слов о  работе.

    «Мне нравится, что на  шахте каждый день не  похож на  предыдущий: всегда разные задачи, рабочие участки. Я  настолько полюбил свою профессию, что, наверное, ни  я  не  смог  бы без неё, ни  она без меня. За  всё время шахта стала для меня домом и  семьёй» .

     

    «Дома хандра, а  в  шахте всё проходит»

     

    Имя: Виктор Беспалов

    Стаж работы: 17  лет

    Место работы: шахта имени С. М. Кирова

    Занимаемая должность: проходчик

    Шахтёром Виктор стал не случайно  — продолжил трудовой путь отца. Тот проработал проходчиком 33  года. Пообщаться с  молодым рабочим удалось лишь 15  минут. После у  него  — выход на  дневную смену. Но  даже за  это короткое время шахтёр смог передать атмосферу подземелья.

    «В  шахте как в  погребе  — замкнутое пространство. Запах сырости, под ногами  — вода, грязь. В  любой момент может отвалиться порода. Все шесть часов нужно работать в  респираторе. От  рабочего шума спасают беруши. Сейчас у  нас проходы везде почти в  человеческий рост, но  встречались места, где и  на  коленях приходилось ползать. Главная сложность в  том, что до  рабочего места приходится далеко идти: три-четыре километра, час в  пути. Пока дойдёшь до  нужного участка, уже устанешь. Минут десять отдохнёшь и  работаешь, не  присев, до  конца смены. Обратно тоже порой идём пешком. Что до  травм, то  они чаще всего бывают из-за несоблюдения техники безопасности. К  примеру, как-то парень перелезал между движущимися вагонами. В  итоге  — у  него открытый перелом бедра. Мой знакомый как-то сказал: «Меня в  шахту не  загонишь, пока там не  сделают окошки. У  меня клаустрофобия». Я, если честно, сам иногда, когда спускаюсь и  слышу какие-то потрескивания породы, сразу думаю: «Не  дай бог, что-то завалит сзади».

    У  Виктора, как и  у  других шахтёров, с  работой ассоциируется не  только опасность.

    «Когда говорят о  шахтёрах, часто вспоминают нашу чёрную подводку под глазами. Жена называет это «шахтёрским макияжем». Простым мылом его не  отмыть, поэтому оттираю полоски ватным диском с  кремом. Многие также думают, что под землёй человек чахнет. Я  же, наоборот, заметил закономерность: дома у  меня хандра, а  в  шахту спускаюсь, она через час уже проходит. Может, это какая-то подземная атмосфера так влияет?».

     

    «Наверное, от  своей судьбы не  уйдёшь»

     

    Имя: Сергей Акулов

    Стаж работы: 20  лет

    Место работы: шахта «Распадская»

    Занимаемая должность: горнорабочий очистного забоя

    Шахтёр Сергей Акулов в  ночь с 8 на 9 мая 2010 года погиб в  шахте «Распадская». Его вдове, Наталье, до сих пор непросто вспоминать то время.

    —  Междуреченск у  нас  — маленький городок, основная работа здесь  — на  шахтах и  разрезах. Потому Серёжа и  пошёл работать именно шахтёром.  Сначала он  работал на  шахте Шевякова. Там тоже был взрыв, но  бог тогда отвёл беду от  моего мужа. Потом он  устроился на  шахту «Распадская». Я  так переживала всегда за  него, а  он  успокаивал: «Наташ, всё нормально будет, я  же опытный».

    На  работу провожала его поцелуем и  со  словами «С богом!». Часто говорила ему: «Серёжа, я  понимаю, какая у  тебя сложная работа!». На  что он  сразу реагировал: «Нет, если  бы ты  сама спустилась туда хоть раз, только тогда  бы поняла. А  так...».

    У  него болели руки, спина, а  из-за угольной пыли страдали лёгкие, отчего появился частый кашель. Но  он  никогда не  жаловался на  свою работу. Даже о  страхе рассуждал спокойно: «Любому нормальному человеку страшно на  такой глубине, но  шахтёры вынуждены привыкнуть к  таким условиям».

    Из-за недостатка солнечного света и  свежего воздуха в  выходные он  любил бывать на  природе. Именно там он вспоминал о том, как юмор выручает даже в непростых ситуациях. Был, например, такой случай. Как-то мой муж и  его более опытный коллега чуть не  попали под обвал породы. Они успели вовремя отскочить. После этого провожатый и говорит: «Ну, Серёга, сейчас  бы ты  у  нас был не  акула (по  фамилии Акулов), а  камбала!». Вроде, жёстко сказал, но  без юмора там никак нельзя. Или ещё пример: в  шахте случилось задымление. Один молодой шахтёр так испугался, что схватил и  свой самоспасатель, и  чужой, и  рванул. Всё обошлось тогда, но  мужики потом смеялись и  над тем парнишкой долго подтрунивали. Правда, будь в  тот раз что-то посерьёзнее, шутка  бы не появилась.

    Рассказывал муж и  о  шахтовых крысах. Ребята всё время оставляли им  что-нибудь из  еды. Все верили, что их  чуйка спасёт шахтёров от  опасности. Звали всех своих мелких спасителей они Машками.

    Перед трагедией Серёже обещали вручить награду, но в итоге не  дали —  не  хватило нескольких лет. Потому её  отдали звеньевому Серёжи. Мне было обидно за  мужа, но  он  рассудил иначе: «Главное, что она досталась такому  же простому работяге, как и я». По  иронии судьбы звеньевой в роковой день отпросился и  не  вышел на  работу. И, к  счастью, остался жив.

    Незадолго до  взрыва муж не  находил себе места. Часто у  него в разговоре мелькали какие-то странные фразы. А ещё он тогда всегда и  везде ходил с  сыном. Друзья даже смеялись: «Тебя где-нибудь одного можно встретить?». 

    За  несколько дней до  аварии я  шла по  Коммунистическому проспекту, муж должен был ждать меня на  лавочке. Обычно я  всегда узнавала его. Но в тот день как будто сквозь него смотрела.

    —  Наташ, я  здесь! Ты  не  видишь меня что  ли?!

    Всё это словно знаки какие-то были.

    8  мая 2010 года он  собирался в  ночную смену. У нас дома закончился чёрный чай, а  Серёжа пил только его. Он  первый раз за  всё время согласился выпить зелёный. Первый и  последний... Он  очень спешил на  рабочий автобус, поэтому я  даже не  успела его поцеловать на  прощание. На  часах было 17.45.

    С  работы он  всегда возвращался в  3.45. Если вдруг задерживался, у  меня автоматически открывались глаза, я  тут  же ему звонила. Но  в  ту  ночь я  спала как убитая. Меня разбудил телефонный звонок. Проходя мимо другой комнаты, в  которой обычно муж спит после смены, заметила, что в  ней никого.  «Уже светло на  улице. Где он?»  Ответила на  звонок.

    —  На  шахте произошёл взрыв. Скорее всего, в  живых никого нет...

    Тело достали на  третий день после аварии. Ему было 44  года.

    Первое время мне было настолько тяжело, что, когда видела автобус с  надписью «Распадская», у  меня начинало колоть сердце. Сыну сказала: «Если папа работал на  шахте и  я  смирилась с  этим, то  после случившегося у  меня навсегда останется страх. Тебя я  под землю не  пущу».

    Сегодня сыну уже 18  лет  — хочет учиться на  маркшейдера. Так получилось, что и  я  теперь работаю на «Распадской»  — машинистом воздухоразделительных установок. Мы  подаём азот в  то  место, где когда-то погиб мой муж.

    Мне кажется, что в  жизни всё неслучайно: наверное, от  своей судьбы не  уйдёшь. Спустя столько лет у меня осталась гордость, что муж работал шахтёром. Ведь это по-настоящему мужская работа.

     
    По теме
    Это случится на предстоящей неделе Анатолий БОЛДЫРЕВ В Кузбассе временно отключат ТВ Массовые отключения телерадиосигнала ожидаются в нескольких поселках Кемеровской области в начале апреля.
    29 марта на Томи взорвали лёд. Заряды заложили в полуметровую толщу в районе старого Коммунального моста и подорвали одновременно в нескольких местах.
    Труд у нас в почёте! - Газета Кузбасс Фото Савелия Баширова. Регион присоединится к ярмарке «Работа России. Время возможностей», которая пройдёт в два этапа.
    Газета Кузбасс
    Недели культуры - Управление культуры 27 марта в рамках Недели культуры состоялось совещание руководителей культурно-досуговых учреждений.
    Управление культуры
    Нажмите для просмотра в полном размере... - Тяжинский район С приходом теплых весенних дней на улицах активно тает снег, а на водоемах начинает таять лед.
    Тяжинский район
    Нажмите для просмотра в полном размере... - Тяжинский район В регионе настает период активного таяния снега, высыхание верхнего слоя почвы со всей, находящейся на ней растительностью, а это значит, что приближается пожароопасный сезон.
    Тяжинский район
    Кузбасский суд обязал наркозависимого сибиряка пройти лечение в наркологическом стационаре - ИА Новости Кузбасса Медицинская экспертиза, проведённая в рамках расследования уголовного дела, выявила у 33-летнего жителя Мариинска синдром зависимости от каннабиноидов 1-й стадии, а также синдром зависимости от алкоголя 2-й стадии.
    ИА Новости Кузбасса